1.

Сентябрьское утро выдалось ясным, чистым и солнечным. Прохладный ветер после лета принёс с собой дожди, и некогда пыльная дорога теперь чернела под ногами блестящей тёмно-серой змеёй. Тёплый воздух вырывался изо рта, мгновенно превращаясь в сизый пар, а лазурный купол неба приютил у себя несколько пышных курчавых облаков. Солнце рвалось прямо под полуприкрытые веки и страшно раздражало. Почти так же раздражало и щебетание Франциски прямо над ухом.
- Когда же этот старый пень уже закончит свою чёртову речь! – гневно шипела девчушка.
- Цисси, ты же девушка, - вздохнув, ответил ей Андреас – Не говори «чёртова». Говори как-нибудь помягче.
-Чёртова, чёртова, чёртова! – нараспев произнесла Франциска, насмешливо глядя на Андре.
Я устало спрятал лицо в ладонях. Ослепительное раздражающее солнце, конечно, не шло ни в какое сравнение с этими двумя.
Директор страшно шепелявил и плевал в старый школьный микрофон, уставшие стоять ученики переминались с ноги на ногу и шептались друг с другом.
-Чёрт бы побрал эти сборы после каникул, - пробормотал я себе под нос, щурясь.
-Том тоже говорит «чёрт»! – тут же последовал комментарий.
Андреас снова вздохнул, даже не надеясь перевоспитать младшую сестру.
-Том, не говори при ней такого, - сказал он.
-Я к ней в няньки, мать твою, не нанимался! – мгновенно ощетинился я – И примером для подражания быть не обещал.
-Мать твою, мать твою, мать твою! – запела Франциска, периодически весело смеясь.
Стоящие близ нашей странной компании школьники оборачивались. Кто-то шикал на десятилетнюю Франциску, кто-то просто одаривал подростков озадаченным взглядом, а кто-то и вовсе посмеивался в кулак.
-Невыносимо, - простонал Андреас, закатывая глаза, и в который раз тяжело вздохнул.
-Желаю успешного триместра! – закончил директор под ленивые и немногочисленные аплодисменты школьников.
-Идём, Андре, - тихо сказал я и поспешил протиснуться сквозь толпу, прежде чем начнётся давка у дверей.

Учёбный день, в общем и целом, начинался не так уж плохо. Сдвоенная с параллельным классом математика, правда, не обещала ничего хорошего, да я и не надеялся. Сухопарая и низенькая учительница математики спешно записывала на доске витиеватые формулы, когда в класс ворвались двое моих одноклассников. Чёрт бы их побрал.
- Каулитц, Абель, вы снова опаздываете! – гневно вскрикнула учительница – Скоро я буду вынуждена сообщить об этом директору!
Покусывая кончик ручки, я оглянулся на дверь. Билл и Бенджамин, кажется, так их зовут. Всегда одетые так, словно только что сошли с обложки любимой маминой макулатуры, холёные, причёсанные. И жутко бледные. А Билл так вообще накрашен, словно девица.
- Голубые, не иначе, - проворчал я, отворачиваясь.
- О, доброе утро, - прощебетал тот, что пониже, усаживаясь на свой стул - У вас сегодня отличный костюм!
- И причёска, - улыбнувшись, поддакнул длинный.
Учительница не спешила сменить гнев на милость, однако на щеках её проступил едва заметный розовый румянец.
- Спасибо, - уже мягче отозвалась она – Итак, сегодня мы с вами изучим...
- Том, ну ты только посмотри, - перегнувшись через стол, стоящий сзади, прошептал Андреас – Совсем как девчонки.
Я снова бросил беглый взгляд на компанию в дальнем углу класса. Невысокий светловолосый парень что-то бормотал на ухо своему тощему разукрашенному другу, а подле сидел мрачный, угрюмый, коротко стриженый парень в бейсболке.
-Смотри вон туда, - тихо отозвался я, кивнув в сторону парня – Видишь его? Так вот, насколько я знаю, он у этих двоих вроде охраны. Так что, назовёшь их девчонками прилюдно и даже я не смогу отбиться от него.
Я почти чувствовал, как Андреас за моей спиной понимающе кивнул. Драться я не любил, но друга из переделок по мере возможности вытаскивал. У Андре всегда был уж слишком длинный язык.
Отвратительно затренькал чей-то мобильный телефон, и длинный парень, отвлёкшись от разговора с другом, вскинул руку вверх.
- Могу я выйти? – повысив голос, спросил он учительницу.
- Выйдите, Каулитц, - недовольно ответила та, оборачиваясь – Но ненадолго.
Билл вскочил с места и, под заливистый звон мобильника, вышёл из кабинета.
- Да, любимый? – приглушённо донеслось из-за двери.
- Боже милостивый! – простонал Андреас в оглушительной тишине класса, всплеснув руками.

2.

Яркое, но не слишком жаркое осеннее солнце заливало шумную берлинскую улицу за забором парка, а тёплый ветер приветливо игрался с волосами. Мы с Андреасом неторопливо брели аллее из тёмно-оранжевых, почти облетевших деревьев – через парк пролегал наш с другом маршрут от дома до школы, и, как следствие, обратно тоже.
Андре размахивал сумкой-почтальонкой в воздухе, а я загребал носками кроссовок сухие полусгнившие листья, что с тихим шорохом взмывали невысоко над землёй, и уже через секунду вновь рассыпались по асфальту.
- Завтра сдвоенная биология, снова с параллельным, - с лёгким раздражением в голосе заметил друг – Не нравится мне этот Билл.
Я усмехнулся, поправляя сползшую дюрагу, и невольно вспомнил худого нескладного Билла. Странно, но даже при безоговорочно гейском имидже ему удалось заработать авторитет в классе. А впрочем, наверное, богатенький папаша многое решает.
- Расслабься, Андре, - шутливо пихнув друга в плечо, ответил я – Чем больше геев – тем больше девушек достаётся нам.
- Ты прав, - как-то грустно выдохнул Андреас, наконец закончив мучить сумку и устроив широкий ремешок на плече – Но всё равно, он странный.
- А этот прилипала... – протянул я, силясь вспомнить нужное имя – Бенджамин? Не многим лучше.
- Абель, что ли? – хохотнул Андре – Наверняка тоже гей.
- Том! Андре!
Мы с другом синхронно обернулись на громкий зов, впрочем, уже точно зная, кто бежит за нами.
Жорж Листинг был смешным парнем с длинными девчоночьими волосами. Он учился в нашей школе три года, пока его мать не переехала на два квартала ближе к большому колледжу. Жоржа перевели, и первое время без него даже было немного скучно.
- Листинг, чёрт бы тебя побрал! – я обнял друга, похлопывая его по широкой спине – Давно не виделись!
- Том, ну ты же знаешь, домашнее задание и всё такое... – Жорж отстранился, чтобы пожать Андреасу руку – Привет, Андре.
- Маменькин сынок, - подразнил я Жоржа, усмехнувшись – Какие планы на вечер?
- Можно сходить ко мне, - ничуть не обидевшись, ответил Листинг – Мать на работе в ночь, а холодильник полон пива.
- Я за! – воскликнул Андре, вновь размахивая сумкой – Том?
- Согласен, - ответил я.
Мы, завидев у дороги нужный автобус, кинулись к транспорту бегом. К неудовольствию водителя, мы запрыгнули в салон почти перед самым отправлением. Осеннее солнце освещало пространство неяркими лучами, и приходилось постоянно щуриться, потому что места мы выбрали как раз на солнечной стороне.
- Надо маме позвонить, - протянул Андре, откидываясь на спинку сиденья.
- Меня окружают одни пай-мальчики, - снова рассмеялся я, зная, что мать занята на работе и не будет слишком за меня переживать, - Ночуем тоже у Жоржа?
- Ещё чего! – воскликнул Андре, после чего уже тише добавил – Нет, я пас.
- Я тоже, - будто между прочим заметил Листинг.

Домой я вернулся, как ни странно, около десяти вечера. Рядом со стареньким маминым вольво, припаркованным у дома, расположился чей-то огромный внедорожник, и я поспешил в дом.
Из кухни были слышны приглушенные голоса. Кинув свою сумку на диван в гостиной, я почти бегом кинулся в сторону кухни, но, перешагнув ее порог, застыл от неожиданности. За столом друг напротив друга сидели мама и какой-то седой мужчина лет сорока, в сером строгом костюме. Он держал руку мамы в своей руке, и нежно поглаживал. Мне захотелось подойти и резко выдернуть мамину руку из лап этого орангутанга. Раздражение внутри меня начало разливаться, и почти полностью поглотило меня. Я, как маленький мальчик, ощутил острое желание упрямо заявить – моя мама.
- Мам? - вместо этого несмело сказал я.
Она тут же одёрнула свою руку из его плена и как-то испуганно посмотрела на меня.
- Ты уже вернулся?
Не понял, я должен был ночевать в школе что ли, чтобы эти двое здесь веселились без меня?
- Вернулся, - ответил я сквозь зубы, стараясь все же не показать степень моего раздражения.
- Познакомься, это мой друг, Гордон, а это мой сын, Томас.
Мужчина улыбнулся мне, обнажая белоснежные зубы, и я ответил ему натянутой улыбкой.
Захотелось сказать что-то, подтверждающее мое право на маму, чтобы этот понял, что он здесь лишний. Я подошел к столу и, усевшись, сказал:
- Мам, я есть хочу.
- Сейчас, - она тут же вскочила со своего места, но этот удержал её за руку.
- Я думаю, Томас достаточно взрослый, чтобы разогреть себе ужин сам.
Его слова, точно ножи, разрезали те слабые веревки, удерживающие внутри меня гнев и раздражение, не дающие им вырваться наружу.
Кто он вообще такой, чтобы указывать мне, да вообще рот открывать в нашем с мамой доме? Жили с ней вдвоем прекрасно, и дальше проживем.
- Вы вообще кто, - вскочив со стула, заорал я, - Чтобы указывать мне, что делать, а что нет?!
- Том, - строго одернула меня мама.
- Какого хрена ты вообще его слушаешь? – я с трудом удержался, чтобы не ткнуть в него пальцем.
- Том, перестань, это неприлично, не позорь меня.
- Я не позорю. Это ты позоришь память папы, - еда я закончил фразу, осознал, что не стоило этого говорить, и даже был готов просить прощения за столь резкие слова, но пощечина разорвала мой мир подобно атомной бомбе.
Внутри разлилась обида и затопила меня, заставив потонуть в ней и погрузившись на дно, понять что мне сейчас все равно. Да, все равно с большой буквы, ей без меня прекрасно, я ей не нужен, вот и пусть живет с этим Гордоном.
Я развернулся и твердым шагом направился вон из кухни.
- Том, ты куда? – отчаянно спросила мама, - Прости меня, я не хотела.
- Пусть остынет, - раздался за спиной ненавистный голос.
Я сорвался с места и, схватив сумку и ключи от маминой машины, выскочил из дома. Добежав до припаркованного рядом с домом маминого седана, я открыл водительскую дверь и, кинув сумку на переднее пассажирское сидение, трясущимися руками вставил ключ в зажигание. Повернув ключ, я нажал на педаль газа и, повернув руль, выехал со двора. Мне стоило титанических усилий, чтобы не сдать резко назад и не впечататься в роскошный джип Гордона. Осенние листья на дороге мягко зашуршали под колесами седана и чуть взметнулись верх, тут же вновь оседая позади.
Вечер неспешно обращался в ночь, темнота сгущалась, и воздух наполнялся прохладой. Я гнал машину, что было сил, сам не понимая, куда и зачем еду. Наверное, я был в чём-то не прав, и не стоило так себя вести, но мой характер не позволял сперва думать, а затем делать.
Шоссе было пустынно, и тьму расцвечивали фонари, конвоем стоящие вдоль дороги. Кажется, начинался дождь, потому как на лобовое стекло уже упали первые капли, и послышался нечастый, но звучный стук крупных и упругих дождевых капель о крышу. Я щелкнул рычажком на приборной панели, и свет фар немного усилился, рассеиваясь по широкому шоссе и позволяя мне разглядеть фигуру, шагающую прямо по шоссе, совсем невдалеке от меня.
Я напряг зрение и сбавил скорость – хрупкий молодой человек, а судя по походке, несмотря даже на высокую обувь, это был именно парень, показался мне знакомым. Он шёл навстречу моей машине, и я подумал, что обязательно узнаю, кто это, как только он окажется в свете фар.
Долго ждать мне не пришлось, и промчавшийся мимо меня одинокий грузовик выхватил из темноты бледное, как молоко, лицо, густо накрашенные глаза, туфли на платформе и узкие брюки... Билл Каулитц из параллельного класса? Какого чёрта делает этот пижон на ночном шоссе, ведущем за город?
Богатенький мальчик тем временем, с донельзя обречённым видом остановился, стянул свои невозможные туфли и, держа их в руке, продолжил путь. Я прибавил скорости, испытывая жалость где-то на задворках сознания – Билл, босой, и уже совершенно мокрый, шёл по разделительной полосе, лишь изредка отходя на обочину, чтобы пропустить машину. И даже тогда делал это так ленно, словно трасса предназначена для прогулок.
Когда я поравнялся с ним, то затормозил.
- Садись, - крикнул я через дождь, приоткрыв окно.
- Пошёл к чёрту, - отмахнулся Билл, продолжая идти, даже не взглянув на меня.
Я сдал назад, двигаясь параллельно Биллу.
- Каулитц, слушай, не дури...
Едва расслышав свою фамилию, Билл обернулся ко мне.
- Трюмпер? – возможно, мне показалось, но на губах его обозначилась едва заметная, осторожная улыбка – Кажется... Том?
- Всё верно, - раздражённо из-за брызгающей в лицо воды, кивнул я, - А теперь садись, промокнешь ведь.
Билл торопливо обогнул машину и, распахнув дверь, приземлился на сиденье, тут же снова обуваясь.
- Ты прости, - он обернулся ко мне – Но я уже промок.
- Ясное дело, - буркнул я, включая печку и магнитолу заодно.
Злость и раздражение разом исчезли. Я, наплевав на правила, развернул машину прямо на пустынном шоссе и помчался в сторону дорогих коттеджных домов, где, по моему мнению, должен обитать Билл.
- Ты как здесь оказался? – спросил я, иногда кивая в такт полившейся из приёмника мелодии.
Билл на секунду замер, словно обдумывая вопрос и обернувшись к окну, но после этого вдруг улыбнулся.
- Ты тоже любишь эту песню? – спросил он, натягивая рукава чёрной водолазки чуть ли не до самых пальцев.
- Я вообще эту группу люблю, - пробормотал я, удивлённый тем, что Каулитц знает о существовании рок-музыки вообще.

Karma police, arrest this man
He talks in maths
He buzzes like a fridge
He's like a detuned radio.

- Думал, я кроме классики ничего не слушаю? – насмешливо поинтересовался Билл, будто прочитав мои мысли.
- Я вообще думал, что ты напыщенный богатый болван, - рассмеялся я, и вслед за мной рассмеялся Билл.
Странное единение, возникшее между нами, не могло не удивлять. Мы вместе едва слышно подпевали Тому Йорку, и Билл согревался в тёплом салоне, но всё равно казался мне расстроенным или, может быть, взволнованным.
- Так как ты здесь... – решил снова попытаться я, но был прерван.
- У тебя есть зажигалка? – тут же протараторил Билл, выуживая из кармана помятую пачку сигарет – Чёрт, промокли.
- Поищи в бардачке, там должны быть мамины, - вполне доброжелательно ответил я – И зажигалка тоже.
Билл, найдя искомое, долго всматривался в позолоченную поверхность массивной зажигалки, и губы его едва заметно размыкались – наверняка читал поздравительный текст, когда-то высеченный для папы.
- Это отца, - бросил я, стараясь сохранить безразличный тон.
- А твой отец...
- Умер. И давай больше не будем об этом, - пресёк я дальнейшие вопросы.
Билл понимающе кивнул и, так и не попросив извинения, поджёг сигарету, с наслаждением затягиваясь. Странно, но тоненькая дамская сигарета в его пальцах выглядела весьма гармонично, так, что даже не вызвала у меня смешка.
- Сейчас налево, потом прямо, - сказал Билл, выпуская мутный яблочный дым – любимым маминым ароматизатором было яблоко.
-Ты в этом доме живешь? – спросил я, останавливаясь у роскошного трехэтажного особняка, видневшегося за внушительным забором. Отсюда был виден балкон, тянувшийся вдоль всего третьего этажа.
- Ага, отозвался Билл, все также сидя и, судя по всему, не собираясь выходить, не покончив с сигаретой. Он задумчиво и немного грустно выпускал колечки дыма, что заставило меня невольно позавидовать ему – всегда мечтал научиться этому.
- Как у тебя получаются колечки? - спросил я, жадно наблюдая, как одно из них плавно поднималось к потолку машины и, достигнув его, растворилось в воздухе.
- Не умеешь? – он повернулся ко мне, и на его лице появилось чуть ехидное выражение лица. – Хочешь, научу?
- Хочу.
Он достал из бардачка пачку сигарет, и протянул мне, выжидающе смотря как я, чуть помедлив, достаю одну. Прикурив, я посмотрел на Билла.
- Просто округли губы, и выталкивай дым наружу, - мягко пояснил Билл – Совсем не обязательно его вдыхать, набери как можно больше в рот.
Свое объяснение он подкрепил новым колечком.
- Попробуй.
Я попробовал, и у меня, к моему собственному удивлению, получилось.
- О, - Билл с уважением посмотрел на меня, - У меня только с пятого раза вышло.
Я польщено улыбнулся, стало очень хорошо, словно мы близкие друзья. В машине повисла уютная тишина. Мы выдыхали дым и наблюдали каждый за своим колечком. Тишина не тяготила.
Наконец, сигарета Билла кончилась, и он небрежно выкинул бычок в раскрытое окно, обернувшись ко мне.
- Я пойду. Спасибо, что подвез.
- Не за что, - с улыбкой ответил я, и добавил - Спасибо, что научил.
- Не за что, - в свою очередь улыбнулся он и, распахнув дверцу автомобиля, вышел.
Чуть поежившись на легком ветру, Каулитц уверенно зашагал к воротам своего дома.
Дождавшись момента, когда массивные и устрашающие ворота закрылись за Биллом, я вздохнул и завел седан – мне тоже пора домой, хотя и не хочется.
Хорошо, что я встретил Билла, - подумал я, разворачивая автомобиль, - я смог отвлечься и успокоиться, теперь я трезво осмыслить произошедшее не составит труда.
Все-таки, я погорячился, и наверное стоит присмотреться к этому Гордону, хотя, он мне совсем не понравился. Какое он имеет право указывать маме, что делать, а что нет? Я этого не потерплю. Мама у меня одна, и я должен ее беречь.
Подъехав к своему дому, я увидел, что свет в гостиной горит. Некоторое время посидев в машине, я все же набрался решимости и вышел из нее. Нарочито медленно я поплелся к дому, по дороге считая плиты тротуарной кладки под ногами.
Перед дверью я вновь чуть помедлил, а потом осторожно открыл ее и вошел. Мама сидела в гостиной на диване, трогательно закутавшись в плед, и, кажется, дремала, положив голову на спинку дивана.
Я тихонько подошел и сел рядом, обняв ее.
- Пришел, - сонно выдохнула она.
- Да, - ответил я и, опередив ее, добавил, - Мам, я не против Гордона, но если он будет тебя обижать, я вышвырну его отсюда.
На ее губах затеплилась нежная улыбка, и мама обняла меня в ответ.
- Я не позволю ему обижать себя, сынок.
Еще несколько минут мы сидели молча.
- Хочешь есть? – всё ещё с улыбкой спросила мать.
- Очень, - честно ответил я.
- Идем, - позвала она, вставая с дивана, я последовал за ней.

Только оказавшись в постели, я вспомнил про Каулитца. Все же, он неплохой парень. Я непроизвольно улыбнулся, вспоминая, как мы курили, выпуская дым колечками, и незаметно для себя уснул.

продолжение следует...

Отредактировано Lunar Witch (2012-03-01 16:00:52)

4.
- Мам, я дома, - крикнул я, входя в дом.
Кинув сумку в угол, я плюхнулся на диван в гостиной, блаженно закрыв глаза. Черт, как всё задолбало. Задолбала школа, задолбали тесты, задолбал Каулитц, который внятно не может сказать, что ему от меня нужно в качестве благодарности за подсказки на тесте. Не люблю быть должником. Он со своим телефоном носится как с писаной торбой. Дэвид, Дэвид только и слышно. Я скривился, а мне только: отстань, да отвали, потом разберемся.
Кто-то настойчиво позвонил в дверь. Я даже не пошевелился – я никого не жду, а если мама ждет, так пусть сама и открывает. Звонок повторился.
- Мам, к тебе.
- Том, открой, у меня руки в муке.
Я медленно встал с дивана, в душе надеясь, что пока дойду, неизвестный гость уже уйдет. Распахнув дверь, я увидел на пороге Гордона.
- Здравствуй, Том.
- Здравствуйте, - без энтузиазма ответил я, пропуская его в дом.
- Мама на кухне, - сказал я и снова плюхнулся на диван. Ну и пусть невежливо, зато от чистой души.
Но Гордон даже не взглянул в направлении кухни, вместо этого сел рядом со мной.
- Том, - он вздохнул, - давай сразу договоримся: я не враг, мало того, я могу стать твоим отчимом.
- Обрадовали, - скривился я.
- Ладно, этот вопрос оставим на потом. Том, я хочу, чтобы ты пошел вместе с нами на благотворительный вечер в субботу.
Я развернулся к нему всем корпусом.
- Зачем? Я не хочу.
Не прельщает меня перспектива провести вечер в компании высокомерных снобов.
- Том, твоей маме будет спокойнее, если ты будешь рядом, тем более тебе нужно привыкать к такого рода обществу, это дисциплинирует. Там будут присутствовать твои ровесники – скучно не будет.
- Я не хочу! – твердо заявил я.
- Здравствуй, Гордон.
В гостиную вошла мило улыбающаяся мама.
- Добрый вечер, Симона. Я пригласил и твоего сына на благотворительный вечер, он сказал, что с удовольствием пойдет.
Я удивленно раскрыл рот и уже хотел сказать много неприятных слов, но счастливая мама кинулась меня обнимать, из-за чего я совсем растерялся.
- Том, я так рада, так рада. Мне будет намного спокойнее с двумя кавалерами, спасибо, Том.
- Не за что, мам, - нашел я в себе силы ответить, и посмотрел убийственным взглядом на Гордона. Тот улыбался, и ответил лишь легким пожатием плеч, словно говоря: я здесь не причем, просто так получилось.

-\\-

Ты только представь, - жаловался я вечером Андреасу по телефону, - он просто сообщил маме, что я якобы рад с ними идти, совсем оборзел.
Андреаса это ситуация очень веселила, он не стесняясь хохотал в трубку.
- Том, ты только представь: на тебе белоснежная рубашка, галстук, классические брюки, а не эти мешки для картошки, что ты постоянно носишь,, сверху пиджак. Девочки на таких ведутся, черт, я бы не отказался это увидеть, можно я приду в субботу посмотреть на тебя?
- Да пошел ты, я не обезьяна в зоопарке, чтобы на меня смотреть.
- Ну не скажи…
- Если бы ты был рядом, то я запустил бы в тебя подушкой, - пригрозил я.
- Напугал! Ладно, я спать хочу. Пока.
- Андреас, подожди, - крикнул я в трубку, но он уже отключился.
Я швырнул телефонную трубку на постель и отошел от окна, видом из которого любовался во время всего разговора с Андреасом. Осень все больше овладевала городом, на деревьях уже не было ни одного зеленого листочка, а ветка черемухи, растущей под моим окном, уныло стучала об оконное стекло, словно просясь внутрь. Неуютно ей, наверное, на холоде, как и мне будет в этом отвратительном костюме на вечере встречи снобов. Может, сходить сейчас к маме и сказать, что я не хочу идти? Ей и самой не хочется, она наверняка меня поймет, а с другой стороны, ей тоже неуютно там будет, и этот Гордон, какой-то скользкий тип, страшно оставлять маму среди новоявленных аристократов и этого индюка в костюме. Неужели я не смогу потерпеть несколько часов? Как только удостоверюсь, что с мамой все хорошо, тут же уйду оттуда, никто силой удерживать не будет. Точно, так и сделаю.
Успокоив себя этой мыслью, я забрался под теплое одеяло и, повернувшись на левый бок, уже собрался заснуть, как вдруг странная вибрация и шум раздались из-под одеяла. Я сел на кровати и рассеянно прислушался. Только через минуту до меня дошло, что я бросил телефон куда-то на кровать.
Через некоторое время тщетных попыток отыскать мобильник, я скинул одеяло и услышал  характерный стук предмета об пол. Хорошо, что телефон недорогой и без прибамбасов, а то он после такого вот полёта умер бы.
Подобрав уже замолчавший телефон, я взглянул на дисплей – на нем светилась иконка нового сообщения.
Открыв его, я с удивлением прочёл сообщение с незнакомого номера: «скучаю по тебе». Взобравшись снова на постель и укутавшись одеялом, я пару раз перечитал незамысловатые строчки. Наверное, кто-то перепутал адресат, но все равно приятно. Решив, что отправивший смс, ждет ответ, я решил не расстраивать его и написал: «я тоже скучаю» и, нажав на кнопку, отправил.
Телефон снова завибрировал – «извини, я ошибся номером : D почему ты ответил?»
Чуть высунув кончик языка, и улыбаясь, я набрал ответ: «Просто захотелось, тем более и вправду скучаю»
Ответ не заставил себя долго ждать: «я даже не знаю, кто ты и как твой номер оказался в моем телефоне) не говори, так намного приятнее) почему ты скучаешь?»
Он  или она определенно прав, так приятнее: « и я не знаю кто ты) просто скучно одному, вот и все. А как же тот, кому писал?»
Никогда я еще не ждал ответа на сообщения с таким волнением.
«я передумал, хорошо, что номером ошибся) мне тоже одному скучно»
Мы некоторое время вот так болтали ни о чем, мое настроение улучшилось, и я совсем забыл о завтрашнем дне. Общаться с ним было очень легко, я даже ни разу не задумался о чем написать, все было легко и просто, словно мы давнишние друзья. Только когда часы показали половину первого ночи я, пожелав ему спокойной ночи, попрощался, твердо уверенный, что завтра снова обязательно напишу хоть пару строчек.

-\\-

- Как думаешь, Том, голубой или бежевый?
Мама уже около получаса выбирала лучшее платье из всех тех, что привёз ей Гордон. Узких подарочных коробок было, наверное, не менее сотни, и мама буквально сияла улыбкой, прикладывая к себе то струящуюся ласковым шёлком лазурную ткань, то роскошный креп кремового цвета.
- Мне вообще больше всего нравится синее, - я вытащил из вороха одежды атласное платье глубокого синего цвета, и протянул матери – Надень.
Мама недоверчиво взглянула на меня, после чего торопливо выскользнула из узкого чёрно-красного платья, и вновь примерила так полюбившийся мне атлас.
- Наверное, ты прав, - пробормотала мать, поворачиваясь у зеркала – К цвету волос подходит.
- Я вообще не понимаю, чем руководствовался этот твой Гордон, покупая рыжей женщине красное платье, - я цокнул языком под измученный вздох мамы, и чуть слышно рассмеялся – Я всё соберу, а ты причешись.
- Спасибо, сын, времени и вправду мало, - мама прошла мимо меня, в поисках расчёски и, схватив оную с книжной полки, отправилась в ванную – Кстати, ты отлично смотришься в пиджаке, - не преминула снова подтрунить мать, а я воздел очи горе.
Гордон должен был приехать за нами ровно в восемь, и до выхода оставалось десять минут. Макияж и маникюр мама сделала в салоне красоты напротив нашего дома, а причёска ей просто не нужна была – пышная рыжая шевелюра и без того лежала так, словно на неё угробили, по меньшей мере, целый баллон лака для волос.
Я подошёл к оставленному мамой зеркалу, состроил серьёзное лицо, чопорно вздёрнув подбородок и засунув руки в карманы. Наверное, костюм и правда шёл к моим французским косам, я не успел как следует оценить – за окнами раздался нетерпеливый гудок автомобиля. Мать выскочила из ванной комнаты, наспех обрызгиваясь духами, а я, так и не вынув руки из карманов брюк, отправился вниз по лестнице.
- Ты прекрасна, как всегда, Симона, - мгновенно отреагировал на появление мамы Гордон, открывая перед ней дверцу своего длинного седана – Прошу.
Я залез в машину с другой стороны, проклиная чёртовы идиотские брюки на чём свет стоит – не нужно было, всё-таки, их мять. А впрочём, чёрт с ними, будь моя воля, я бы пошёл в привычных для меня безразмерных джинсах.
За окном мелькал круглыми жёлтыми огнями ночной Берлин, мама и Гордон перекидывались незначительными фразами, но я чувствовал, что мать волнуется, и поэтому ободряюще сжал её пальцы в своей ладони.
- Не дрейфь, мам, - чуть слышно прошептал я – Они все – обёртка, не больше. А ты настоящая.
Мать улыбнулась мне грустно, и кивнула, шепнув «спасибо» совсем на грани слышимости. Но я знал – мои слова ей помогли.
Мы добрались до роскошной резиденции какого-то делового партнёра Гордона и, выбравшись из автомобиля, все вместе отправились ко входу. Швейцар услужливо поклонился нам и забрал верхнюю одежду. Я сдерживал себя, стараясь не вертеть головой слишком часто, но убранство здешнего интерьера просто завораживало.
Под невероятно высоким зеркальным потолком огромной залы висели люстры, яркий свет которых рикошетил от хрустальных бокалов, путался в бриллиантовых украшениях дам, рассеивался по начищенному до блеска мраморному полу. Разодетые женщины звонко хохотали, запрокинув головы и открывая взгляду свои длинные гусиные шеи. Мужчины же сдержанно улыбались, обсуждали погоду, светские новости, предстоящие сделки, но никак не футбол или рыбалку.
Отчего-то очень захотелось позвонить Жоржу и обсудить последний матч Штутгарт против Челси.
Я ещё раз оглядел залу – всё по-прежнему. Женщины, мужчины, официанты, невесомо парящие над полом с подносами, мама и Гордон, знакомящий её с кем-то неподалёку, Билл Каулитц, с излишне эмоциональной жестикуляцией объясняющий что-то полноватому блондину в тёмно-синем костюме...
Стоп.
Билл Каулитц?
Я повернул голову в сторону одноклассника, и он действительно не оказался миражом – Билл, в облегающей чёрной рубашке с кокетливо расстёгнутой верхней пуговицей, строгим хвостом угольно-чёрных волос, и в блестящих остроносых ботинках, о чём-то спорил со странноватым парнем лет девятнадцати. Я решил подойти поближе, чтобы разузнать, что там за дела.
- Я говорю тебе, Марк, у меня есть парень, у нас ним всё отлично, просто замечательно, - Каулитц почти рычал, едва не срываясь на крик – Пожалуйста, прекрати предлагать мне вино, я не люблю красное, а официант с белым не появлялся в этой части зала уже около десяти минут.
Парень, названный Марком, хватил воздух для следующей реплики, но тут разглядел меня, отчего-то осмелевшего, дотронувшегося пальцами до плеча Билла.
- Привет, - лучезарно улыбнувшись, поздоровался я.
Каулитц обернулся, и в глазах его на секунду застыло удивление, но почти в это же самое мгновение он снова опомнился, торжественно произнеся:
- Марк, знакомься, это Том – мой парень. Томми, это мой кузен, его зовут Марк.
- Какого чёрта ты несёшь, грязный пе…
- Заткнись, ты мне должен, - прервав моё возмущённое шипение, в тон мне отозвался Билл, нагнувшись к моему уху – Просто подыграй мне.
Билл, незаметно для Марка, уложил мою ладонь на свою талию, и растянул губы в улыбке.
Я не знал, почему молчал до сих пор, но это явно означало только одно – я принял правила игры.
- Очень приятно, Том, - сквозь зубы процедил Марк – Будем знакомы.
- Ага, - ответил я, в знак знакомства потрясывая в воздухе влажную ладонь Марка и почему-то продолжая обнимать Каулитца за тонкую талию.
- Ну и давно вы с Биллом... хмм... вместе? – поймав официанта, Марк схватил с подноса стакан сока, и жадно выпил его одним глотком.
- Вот уже полтора года, - ответил за меня Каулитц, закидывая свою проворную ручонку на мою шею – Или больше, милый?
- Я дни не считаю, - хмуро буркнул я, и тут же получил сильный щипок за шею.
- Сдурел? – я резко наклонился к уху Каулитца, едва сдержав возглас боли вроде «ау» - Если нас сейчас увидит моя мать...
- Не увидит, - шепнул в ответ Билл, опаляя кожу за моим ухом горячим взволнованным дыханием – Я видел вас, когда вы вошли. Она во-он там, в синем платье, к нам не приближается, я слежу.
- Я всё ещё здесь, - обиженно вздёрнув подбородок, привлёк наше внимание Марк.
- А нам, наверное, уже пора, - пролепетал Билл, схватив меня за руку – Пойдём проветримся, милый, тут чудесный сад.
Я едва сдерживал смех, а Билл торопливо лавировал между людьми, направляясь к выходу.

- Чёртов ты сукин сын, какой ещё чудесный сад?! – прохохотал я, согнувшись напополам и при каждом выдохе наполняя воздух белыми клубами пара – Сентябрь на дворе, Каулитц! На тебе одна рубашка!
- Нужно же было прекращать спектакль, - сквозь смех отозвался Билл, после чего кивнул в сторону дома – Вернёмся?
- Мне не холодно, - пожав плечами, ответил я и взглянул на Билла – А тебе?
Он отрицательно мотнул головой, и мы с ним, не сговариваясь, отправились вперёд по аллее из некогда зелёных лип.

Полуденное солнце расплескалось в моей комнате яркой осенней желтизной. Через забытые вечером раздвинутые занавеси окон, оно проникало в комнату и вовсю хозяйничало, будто его кто приглашал. В скомканном коконе из подушек и одеяла я лежал и смотрел, как старая липа за моим окном чуть клонила ветви от слабого ветерка и иногда роняла на землю багряно-красные листья. Я отчетливо слышал, как внизу мама гремела посудой на кухне и Гордон, вероятно оставшийся ночевать у нас, что-то громко говорил ей, но через мою, пусть и приоткрытую дверь, слышно было плохо. Его голос и бренчание кухонной утвари сливался в неразборчивый домашний шум, присутствующий во всех семьях. Я давно уже отвык   от него и сейчас, он не вольно, вызывал раздражение своим присутствием. Солнце спряталось за тучи, и комната сразу посерела, лишившись приветливого солнца. Я всматривался в тоскливый пейзаж за окном и ленился вставать, в конце концов, воскресенье только раз в неделю, так что не страшно, если я еще немного поваляюсь. Интересно, а Билл сейчас чем занят?  Может он тоже лежит в кровати и смотрит в окно, как и я, может даже думает обо мне. Я всегда думал о нем, как о пародии на парня, хотя зачем вру сам себе – я о нем вообще не думал. Существует такой Билл Каулитц: учится со мной в одной школе, красит глаза, носит пидорскую  одежду и беспокоится о сохранности маникюра и больше ничем не примечателен, а теперь лежу в постели и думаю о том, чем он занят. Странно. Вчера,  когда холодные капли дождя  чуть намочили рубашку Билла, и она влажной тканью обволокла изящную спину Каулитца, я заворожено смотрел на это, пока мы шли к беседке, и мне хотелось приобнять его, просто положить руку на тонкую, гипнотизирующую меня, талию и согреть, может именно поэтому я отдал ему свой пиджак, чтобы изгнать дурацкие мысли из головы? С кем поведешься от того и наберешься, - я весело хмыкнул от этой пришедшей на ум мысли. Перед глазами отчетливо видел себя в обтягивающих штанах, и дующий на свежий лак на ногтях, только что собственноручно нанесенный. Уткнувшись  носом в подушку, я весело засмеялся не в силах сдержать на волю рвущийся хохот.
- Том! – раздался совсем рядом мамин голос, я повернул голову и увидел ее чуть обеспокоенное лицо.
- Что мама?
- Спускайся, Гордон хочет с нами поговорить.
- Не хочу, - ответил я, накрыв голову одеялом. – Может, вы проведете «семейный» совет без меня, решение встречаться без меня ведь принимали и здесь  без меня обойдетесь.
- Том, хватит, это и тебя касается, - резко ответила мама и вышла из комнаты. Мне ничего не оставалось, как неохотно сначала сесть на кровати и лениво потянувшись, встать. Торопливо сбежав по лестнице вниз, я зашел на кухню и, плюхнувшись на стул, вальяжно развалился.
- Мам, есть хочу, - сказал я, наблюдая, как Гордон размешивает сахар в чашке с чаем. В джинсах и в свободном темном полувере он смотрелся до отвращения по домашнему, словно имел права сидеть здесь,   ритмично покачивать  ногой,  смотря в раскрытую книгу,  пить чай.
- Так что за разговор, - спросил я, поедая пасту.
- С набитым ртом не разговаривают, - строго ответил Гордон, не отрывая взгляд от книги.
Мое раздражение  росло в геометрической прогрессии, но я смолчал, решив не расстраивать маму. Лишь когда я положил в мойку грязные тарелки и, достав из холодильника упаковку соком, налил в стакан, Гордон соизволил захлопнуть книгу.
- Том, мы тут решили, что стоит попробовать жить вместе.
Глотнул сок я не вовремя, он тут же оказался на моей любимой футболке.
- Что? – немного откашлявшись, .спросил я по инерции.
- Мы решили жить вместе, - терпеливо повторил Гордон.
- Вы же только неделю встречаетесь?!
- На самом деле месяц, - поправила меня мама. Сев на стул я переводил взгляд от Гордона к маме. Гордон спокойно сидел и смотрел на меня, в то время как мама нервно теребила полотенце в руках.
- Ну, так живете, - выпалил я со злостью, - я тут причем, я могу и один прекрасно жить.
- Мы семья, - одернул меня Гордон.
- Мы? Это я и мама семья, а вы вообще никого отношения к ней не имеете!
- Теперь мы все вместе семья, мы должны хотя бы попробовать, я, конечно, не смогу заменить отца, но близким другом стать в состоянии.
- Мне не нужен такой друг, вы мне вообще не нужны.
-Том! – словно через пелену злости, обуревающую меня, я услышал голос мамы, который немного отрезвил.
- Вы здесь собираетесь жить? – уточнил я.
- Нет, мы будем жить у меня.
- У вас это где? – спросил я.
- Тебе понравится, я Каулитцам сосед, так что твой друг будет рядом.
- Он мне не друг, - зачем-то опровергнул я.
- Без разницы кто он тебе, главное вы в хороших отношениях.
- Офигеть, - подытожил я весь этот хаос окружающий меня вот уже неделю.
- У тебя будет своя большая комната, кроме того есть спортзал, и во дворе открытый бассейн.
- Осень на дворе.
- Так лето придет.
В гостиной зазвонил телефон и мама, до этого так и стоявшая с полотенцем в руках, облокотившись на мойку, торопливо бросила кусок материи на стул и вышла из кухни.
- Зачем это вам, никогда не поверю что из-за большой любви, - шепотом спросил я, чуть поддавшись вперед к Гордону.
- Я к твоей маме испытываю нежные чувства, кроме того я давно хочу обзавестись семьей, мне уже не тридцать, что бы холостяком быть. Ты и твоя мама мне идеально подходите: она красива, благоразумна и умна.
- Я тут причем? - все также тихо спросил я.
- Любой мужчина мечтает о сыне.
- Так обзаведитесь своим.
Гордон чуть заметно скривился.
- Пеленки, крики, вечно уставшая и раздраженная жена, уделяющая все внимание и время непонятному существу на человека то непохожему – нет,  это не для меня. Кроме того, кто мне гарантирует именно сына, а не сопливую девчонку.
Я снова облокотился на спинку стула, не спуская внимательного взгляда с Гордона.
- Спортзал говорите есть? – спокойно спросил я.
- Да, и много чего еще.
- А взамен что?
Гордон ухмыльнулся.
- С твоей мамы радушная хозяйка дома и ослепительная женщина на мероприятиях, с тебя готовность помогать в делах и иногда выезды на чисто мужские сборища: теннис,  боулинг или еще что-то, где я мог бы показать какой у меня удачливый и сильный сын.
Мне стало смешно от всей нелепости происходящего.
- Я на гитаре играю, - зачем-то сказал я ему.
- Я тоже раньше играл, продемонстрируешь.
Чуть наклонив голову в бок, я с прищуром посмотрел на него.
- Здесь свидетелей нет, чтобы изображать дружную семью.
-Мне правда, интересно, - его улыбка стала еще шире, - кроме того, я бы мог кое-чему тоже научить

-И что? Ты теперь будешь жить в районе толстотусов?
- Ну, да, - ответил я, кидая закрученный Андреасу, -  тот с легкостью поймал рукой одетой в перчатку и снова кинул мне.
- Я бы тоже хотел, - мечтатель вздохнул он, - там клево.
- В гости будешь приходить, - я снова кинул ему мяч.
- Только не зазнайся, а то будешь на нас, простых смертных, свысока поглядывать.
Я показно вздернул подбородок и чуть прикрыл глаза, делая надменный взгляд.
- Ай, - брошенный Андреасом мяч попал мне в плечо, я нагнулся за ним, чтобы поднять с покрытой опавшей листвой травы, тут же забыв о всей напыщенности своего нового положения.
- Так тебе и надо, - хохотнул Андреас.
Я поднял мяч и пару раз перекинул из одной руки в другую.
- Каулитц в соседнем доме живет, - равнодушно сказал я.
- Да, ладно?! – от удивления Андреас чуть приоткрыл рот, а я, воспользовавшись его замешательством, кинул мяч, тот пролетев мимо моего друга,  упал куда-то в листву.
- Б*ть, теперь искать, - устало оповестил я друга безрадостной новостью.
Чуть походив по тому месту, где должен был упасть мяч, и  носком кроссовка, раздвигая листву, мы отошли за кусты, которые скрыли нас от проходящих мимо людей, гуляющих в городском парке.
- Не мог он сюда упасть, - чуть ноющим голосом сказал Андреас, - старательно осматривая листву под ногами. – И вообще, не буду искать – это ты кидал, ты и ищи.
С этими словами он привалился спиной к шершавому стволу дерева и скрестил руки на груди, давая этим понять всю серьезность своих намерений.
- Мяч твой, - напомнил я ему.
Он лишь вдохнул.
- Одним меньше одним больше… все равно их все куда-то Франциска все подевала, так что без разницы, - философски сказал он и тут же встрепенулся, всматриваясь через ветви кустов сирени на дорогу.
- Каулитц с каким-то мужиком идет.
Я тут же повернул голову и, чуть раздвинув ветви, тоже посмотрел туда.
По мощенной камнем дороге, чуть поддевая листву носками обуви, шел Каулитц, он низко наклонил голову, словно изучал ровный геометрический рисунок тротуара. Рядом с ним, засунув руки в карманы дутой короткой куртки, шел мужчина лет сорока. Короткая стрижка, обычное лицо, он что-то говорил Биллу, а тот внимательно слушал, не отрывая задумчивого взгляда от дороги и порой смешно шмыгал носом, видно вчерашняя прогулка под дождем оставила память о себе виде насморка. Они подошли достаточно близко  к нам, и я услышал обрывок длительного монолога спутника Каулитца.
- …я не могу постоянно уделять тебе время, кроме того, нашу связь надо держать в тайне, а ты трезвонишь на каждом шагу.
- Не правда, - чуть обиженно произнес Билл, не меняя положения низко наклоненной головы.
- Тогда почему заходя в аптеку на нашей улице, у меня фрау Зельцер спросила, про мое новое увлечение, а?
- Видел кто-то, - без эмоционально ответил Билл, - в твоей машине окна не тонированы, разглядеть меня пара пустяков.
- Я понимаю, ты молодой, тебе хочется романтики и прогулок под луной, я тебе такого дать не могу. Кроме того, хочется похвастаться мной.
Билл лишь поджал губы.
- Мне нечего не надо, - ответил спокойно он, - я все понимаю и ничего не требую.
Мужчина внимательно посмотрел на Билла, стараясь увидеть его лицо, но тот лишь ниже наклонил голову.
- Ну, ваще, - протянул Андреас, когда два силуэта уже скрылись за поворотом.
- Что ваще? – передразнил я Андреаса.
- Билл встречается с Девидом  Йостом!
- И что? – не понял я.
- Ты чего, его не знаешь, что ли?  - мой друг смотрел на меня с чуть выпученными от удивления глазами.
- Говори уже, - не выдержал я этой пытки.
- Он же играл в известной рок-группе, а сейчас хороший продюсер! Еще он женат на дочери владельца спортивных клубов по всей Германии – Крюгера.
Я присвистнул, а в душе стало мерзостно от чего я не смог понять, да и не хотелось копаться в себе на глазах у Андреаса.
- Мне домой пора, - оповестил я его и сделав несколько шагов наткнулся на потерянный мяч, подняв его я развернулся и бросив друга в одиночестве, добавил.
- До завтра, в школе увидимся.
- Ну, как хочешь, - видно Андреас обиделся, но я не обращая на это внимания, пошел по той же дорожке, по которой ранее шли Каулитц с Йостом. Лучи заходящего солнца чуть просвечивались сквозь уже не такую  густую листву парка, и в некоторых закоулках было совсем темно. На скамеечках сидели влюбленные парочки, и я инстинктивно присматривался к каждой паре, ища в них Билла и Девида. Остервенело пиная листву, я думал о том, какой все-таки Билл сволочь, хотя мне было жаль его, это раздвоение чувств совсем мне не нравилось и я засунув руки в карманы продолжал идти, уже совсем не обращая внимание на парочки и вообще прохожих, глубоко задумавшись над всем происходящим.
Смска пришла неожиданно, я уже устраивался  в постели с очередным приключенческим романом в руках,  предвкушая несколько часов перед снов наедине с пиратами.  Услышав сигнал, я неохотно  потянулся за телефоном на тумбочке и, открыв смс, невольно улыбнулся. «Привет)» - гласило сообщение, я тут же набрал ответ, а сам чуть закусив губу, подумал о том, что понятия не имею, как его зовут.  Он ответил сразу, мы снова болтали не о чем и я узнал о нем, что он учится в одной школе со мной, любит теннис, у него есть два замечательных друга, и он немного простыл. Как Билл, - подумал я.  Уже за полночь, я отложил телефон в сторону, пожелав хорошей ночи.
Во сне мне снились осенние аллеи парка, огромные черные собаки и скамеечки для влюбленных, запорошенные желтыми листьями.

Подбросив ключи,  и тут же ловко поймав их, я развязной походкой отошел от машины. Девчонки из параллельного класса, стоящие неподалеку, повернулись в мою сторону и  что-то обсуждали, подталкивая симпатичную блондиночку слева, та отмахивалась и глупо хихикала. Я усмехнулся и поправив сумку на плече, отправился к входу в школу.
- Твоя? Правда, твоя?
Андреас, глупо подпрыгивал около меня, стараясь заглянуть в лицо, в то время как мы поднимались по школьной лестнице.
- Я видел с крыльца, как  подъехала машина. Думаю, чья же такая тачка? И вдруг ты выходишь, я обалдел. Прокатишь?
Ему все же удалось опередить меня и он, преградив мне путь, заглянул щенячьим взглядом мне  в глаза.
- Конечно, прокачу.
Мне показалось, что он с трудом удержался от того, чтобы подпрыгнуть и захлопать  в ладоши.
- Привет, Том.
Я обернулся и увидел перед собой ту самую блондинку, которая всего пару минут назад стояла в окружении подруг.
- Привет, - отозвался и подмигнул.
- У тебя классная тачка, может, прокатишь как-нибудь, - она улыбнулась, чуть потупив глаза, наверное, столь наглые слова ей не свойственны, или просто хотела произвести впечатление.
Мои ладони непроизвольно вспотели, и я, чтобы не показать своего волнения, перекинул сумку с одного плеча на другое.
- Нельзя ли клеить девчонок в другом месте? – недовольно буркнул, проходящий мимо Бенжамин, толкнув меня при этом плечом.
- Отвали, - тут же огрызнулся я.
- Отвалил уже, - не остался он в долгу.
- Ты чего? – спросил его Билл, которого я не заметил, он положил руку на плечо Бена, но тот тут же ее неприязненно скинул.
- Отстань.
Удивление Билла явственно читалось на накрашенном лице.
- Тооом, - позвала меня блондинка, про которую я успешно забыл, увлекшись перепалкой Тома и Бена.
- Эммм, как тебя зовут?
- Лена, мы же с тобой вместе играли в школьном спектакле, в конце прошлого учебного года.
Я удивленно уставился на нее, пытаясь вспомнить, но к собственному изумлению не смог.
- Конечно, прости. Так о чем ты говорила?
- Прокатишь меня? – она обиженно надула губы.
- После уроков на стоянке, хорошо?
Она вся расплылась в улыбке, а я подмигнув повернулся к ней спиной, торопливо поднимаясь по ступенькам.
- А как же я? – спросил Андреас. - Друг,  ты чего, меня на нее променял?
- Вместе и прокатимся, - я зашел в класс и со стуком положил сумку на парту, а сам плюхнулся на стул. Неторопливо раскрыл ее, ища тетрадь в ее захламлённых недрах.
- Вы сосаться будете, а я в окно смотреть? – не унимался Андре.
- Отвали, даже мыслей таких не было. Она попросила прокатить – я согласился, вот и все.
- Совсем идиот, - друг многозначительно покрутил пальцев у виска, при этом присвистнув.
- Слушай, уймись уже, а то домой пешком пойдешь.
- Ну и пойду, - он отвернулся и не спеша отправился на задний ряд. – А ты однозначно идиот, раз отказываешься от девки которая сама на шею кидается.
- А мне не нравиться когда кидаются, - не сдержавшись, крикнул я на весь класс.
Гул разговоров на пару секунд стих, а потом снова возобновился, словно ничего и не было.
Две пары прошли более или менее сносно, меня не спрашивали, что уже радовало. Посередине третьей пары, когда я уже предчувствовал  слова преподавателя: «а сейчас пойдет к доске….», я быстро поднял руку и попросился выйти, учитель с неохотой разрешил. Вылетел я со скоростью пули из аудитории. Все выходные я занимался чем угодно, только не уроками.
Растягивая время, я медленно пошел в сторону туалета, конечно, просидеть там  оставшиеся тридцать минут в одиночестве мне совсем не хотелось, но получать плохую оценку желания тоже не было.
Открывая дверь в туалет, я на секунду вспомнил о Билле, как он совсем недавно сидел на подоконнике, и задумчиво смотря за окно, курил, чуть качая одной ногой. Сейчас зайду, а там снова он. Я весело усмехнулся этой мысли.
В туалете никого не оказалось, что чуть разочаровало, удобно устроившись на подоконнике как совсем недавно Каулитц,  я стал смотреть за окно.
Осень полноправно вошла в город. Деревья словно макнули в желтую, красную, оранжевую краску, а потом вынули, и украсили ими город. Сухо и тепло, следы вчерашнего дождя пропали без следа, растворились  под лучами приглушенного, но теплого оранжевого солнца.
Из окна прекрасно просматривался вход  в школу, возле которого остановился мотоцикл. Мне было видно, как через пару минут к нему вышел Билл. Его не узнать трудно, столь худого, да еще и запакованного в черные шмотки в нашей школе больше нет. Некоторое время они о чем-то говорили, а потом я разглядел, как мотоциклист грубо схватил Билла за руку,  вывернул ее за спину брюнета, от чего тот непроизвольно выгнулся назад, затем державший грубо оттолкнул его и Билл, не удержавшись, упал на асфальт. Двигатель мотоцикла взревел и, подняв в воздух опавшую листву, уехал прочь.
Билл приподнялся с асфальта и, перевернувшись сел прямо в своих дорогих шмотках на дорожное покрытие. Уткнувшись лицом в колени, и закрыв голову руками, он болезненно жалко смотрелся, выделяясь черным пятном, на фоне разноцветного буйства осенних красок.

Прикрыв глаза от полуденного солнца рукой, я смотрел как Билл и Бенджамином ходят почти у самой кромки воды и о чем-то говорят, я не осознанно пытался расслышать их разговор. Ловил себя на подслушивании и тут же твердил сам себе, что мне не интересно.
- Зачем ты их с нами взял?
Я отвернулся от созерцания «парочки» и  подобрав с земли желтый лист, отрешенно повертел его в руке.
- Захотелось, - ответил уклончиво.
- Странные у тебя желания, - хмыкнул друг.
Мы сидели с ним на наших сумках почти не разговаривая, слушая лишь музыку льющеюся из автомобиля.
- Хорошо здесь, - произнес Андреас, чуть потягиваясь. – Скоро зима, уже так не посидим.
Я промолчал, снова всматриваясь в два силуэта, погруженных в свой разговор.
- О чем они разговаривают? – после непродолжительного молчания спросил я вслух.
- О шмотках, косметике и парнях, - хохотнул друг, - о чем еще могут разговаривать два педика?
Вдруг Билл с силой оттолкнул Бена, а потом резко ударил по лицу. Тот согнулся, ухватившись руками за нос. Кровь алыми каплями полетела на выжженною осенью землю. Мы резко вскочили и подбежали к ним. Я встал между ними и успел перехватить Бена, который с безумием в глазах рванулся на Билла.
- С ума сошли? – закричал Анди.
- Да пошел ты на*уй, Билл. Достал со своими соплями. Сам нарываешься, а потом получаешь и мне плакаться идешь.
Бенджамин почти спокойно посмотрел на меня и добавил:
- Отпусти меня, Том. Лучше с ним нянчись, это видимо тебе по вкусу.
Как только я чуть ослабил хватку он с силой рванул руку и повернувшись к нам спиной побрел к машине.
- Салфетки в бардачке, - крикнул я ему вслед.
Анди посмотрел на меня, потом на Билла, который с шумом дышал, видимо до конца не успокоившись, и молчаливо отправился вслед за Беном.
- Может домой? – осторожно спросил я у Билла,  мысленно проклиная все на свете.
- Езжайте, я сам доберусь.
- Охренел? – всерьез озадачился я.
- Я сказал, езжайте, - с нажимом повторил Билл и отвернулся от меня. Подобрал камушек с земли и подбросил его вверх, тут же поймал.
- Ты сейчас попутку не найдешь? Пешком далеко.
- Отвали.
- Давай так: я отвожу ребят, а потом возвращаюсь за тобой?
- Как хочешь, - безразлично ответил Билл и направился прочь.
- Билл, я вернусь скоро, - крикнул я и побежал к машине.